"Террор – это... форма правления, устанавливаемая тогда, когда насилие, разрушив всяческую власть, сохраняет за собой полный контроль".
Ханна Арендт
РОСХАМАС: диагностика идентичности
В сегодняшних войнах ХАМАСа против Израиля (и иудео-христианской цивилизации) и РФ против Украины (и всего остального мира, но против Европы точно) проявляется их совместная грамматика политической энтропии (по Хенри Тилю и Стивену Колеману): неустанное стремление к беспорядку вместо созидания, постоянное создание ситуаций, когда двусмысленность становится оружием, разложение институтов государства – привычной формой правления, а путаница – особой формой суверенитета.
Хотя оба актора различаются по масштабу, идеологии и правовому статусу (ведь ХАМАС пока негосударственное ополчение, освящающее насилие теологическими терминами, а РФ пока ядерная держава, прикрывающая имперскую агрессию вполне цивилизационной риторикой), они оба без устали производят нестабильность, вызывающую моральную и институциональную усталость Запада. Они процветают за счёт того самого хаоса, который сами же и порождают, превращая дезинформацию во власть, а фрагментацию сознания других народов – в контроль за своей и чужой территориями. Их методы различаются, но стратегическая функция идентична: разрушать порядок, а не строить его, заменять здравый смысл постоянной политической моторикой и реакцией.
Мы рассмотрим далее, как они похожи – от религиозных вето на заключение мира, обожествлении войны (называемой одними "сопротивлением", а другими – "защитой суверенитета") до лингвистической коррупции, которая питает их дезинформационные кампании (иногда совместные), подчеркнем расхождения и отметим насущные императивы глобального сдерживания и противостояния злу в эпоху, когда постоянное и намеренное воспроизводство энтропии грозит переосмыслить само понятие суверенитета. Но надо, сначала, напомнить, как все начиналось.
Архитекторы хаоса из КГБ: как СССР "придумал" палестинцев
Расхожее утверждение, что Советы "изобрели" палестинцев из бывших египтян и иорданцев не совсем совпадает с реально многослойной историей палестинских арабов, хотя именно советское влияние в своих кровожадных геополитических целях доформировало современную идентичность палестинцев.
До XX века в этом регионе, который ранее назывался османская "Южная Сирия" проживало разнообразное население – мусульмане, христиане, евреи, – имевшее локальные связи с деревнями, например Наблус, Наби-Йеша или Газа. Это была не отдельная "палестинская" нация (таковой никогда не было), а часть левантийских арабов. Британский мандат (1920-1948) административно формализовал "Палестину", породив протонационализм палестинцев через арабское восстание 1936–1939 годов против еврейской иммиграции и британского правления, когда местные жители начали самоидентифицировать себя как "палестинские арабы" в газетах и петициях.
После Накбы 1948 года Иордания аннексировала Западный берег (предоставив гражданство и интегрировав жителей в качестве "иорданцев"), а Египет стал контролировать Газу в военном отношении (относясь к ее жителям как к управляемым субъектам, а не как к гражданам). Миграция размыла границы, поскольку часть жителей современного сектора Газа работали в Египте, а часть жителей Западного берега – в Иордании, но демографическая реальность указывает на корни: беженцы 1948 года на 70-80% были выходцами из исторической Палестины, потомками хананеев, филистимлян и арабских завоевателей, а не были массово завезены на эти земли.
Советы пришли сюда в 60-х годах, в самый разгар деколонизации. КГБ, по словам бывшего шефа румынской разведки Иона Михай Пачепа, создало нарратив о "палестинском народе" для объединения антиизраильских фронтов, отличных от панарабизма (а эта концепция определила провал Гамаля Абделя Насера после 1967 года). Москва поддержала создание ООП в 1964 году (формально учрежденной Лигой арабских государств), а устав ООП был написан на Лубянке, в военных лагерях СССР тысячами обучались боевики ФАТХ из силового крыла ООП (справедливости ради, тысячи палестинцев обучались в СССР вполне мирным профессиям – врачи, инженеры, учителя), вооружали партизан и распространяли дезинформацию через мировые СМИ, стремясь обескровить главного союзника США в регионе – Израиль и укрепить позиции своих марионеток в странах третьего мира. А еще ПГУ, как хвастался ее шеф Александр Сахаровский (тот самый Сахаровский, который "изобрел" арабский авиационный терроризм, точнее, перенес его с Кубы, уже его попробовавшей), напечатало на арабском и распространило сотни тысяч экземпляров "Протоколов сионских мудрецов" и намеренно разожгло арабский антисемитизм, прямо по лекалам царского полковника Рачковского, во многом создавшего масштабный антисемитизм в Российской империи.
Это усилило формирующуюся идентичность (очевидную еще в мандатах 1920-х годов), превратив её в реальное оружие холодной войны, ведь на совести Советов и подрыв логистики Суэцкого канала, и спровоцированная ими война Судного дня. Именно советская режиссура кристаллизовала "палестинский" народ как революционный инструмент, таран для борьбы с Израилем и вообще Западом на арабском Востоке, пишет Ронен Бергман. Отметим, что некоторые историки, например, Рашид Халиди, возводят национализм палестинских арабов к интеллектуалам османской эпохи, а не к темплейту КГБ – но это доказывает, что Советы грамотно эксплуатировали тему, и смогли довести, что называется, "до ума". Поэтому далее ЭРЭФИЯ и ХАМАС нами будут рассматриваться в причинно-следственной связи, как идеологические близнецы, так будет и понятно, и логично.
Общая грамматика энтропии: от догмы к фрагментации
За асимметрией войн, ведущихся ЭРЭФИЕЙ и ХАМАС стоит общий инстинкт: управлять посредством энтропии, создавать и регулировать ситуацию, когда общества теряют преемственность и перестают задаваться вопросом о причинах своих страданий.
ХАМАС создаёт этот хаос посредством жёсткой догмы, встраивая её в мировоззрение, которое исключает переговоры с Израилем, поскольку достижение мира исключается просто как категория мышления.
ЭРЭФИЯ добивается того же посредством воспроизводства информационной турбулентности, распыляя смысл в короткоживущие лозунги – вчера "традиционные ценности", сегодня "многополярный гуманизм", вчера Трамп враг, сегодня лучший друг, а завтра – опять враг.
Результат – контролируемая энтропия: население мобилизуется короткими вспышками, реагирует без раздумий, его коллективное сознание фрагментировано до уровня послушания. Все потому, что против своего населения власти намеренно применяют военную пропаганду, грамматика которой напрочь отвергает любые позитивные намерения.
Стратегическая основа ХАМАС – не создание функционального палестинского государства, а уничтожение Израиля (эта цель притворно выпала из новой редакции Хартии 2017 года), что представляется не как политическая целесообразность, а как экзистенциальное отрицание.
Аналогичным образом, Кремль не предлагает реалистичного "позитивного будущего" ни своим гражданам, ни завоёванным регионам, а его вторжение в Украину – это проект отрицания, направленный на разрушение архитектуры, сложившейся после холодной войны – ЕС, НАТО, правил торговли и суверенных границ – чтобы продемонстрировать их предполагаемую нелегитимность. И у Путина это пока получается – чего стоит подрыв Римского статута МУС во время его визитов в Монголию и Таджикистан.
И РФ, и ХАМАС сильны тем, что они разрушают сложившийся порядок, постоянно находят в нем слабые звенья, процветая за счёт крушения систем противника, а не создавая собственные устойчивые альтернативы. В этой арифметике разрушение – не средство достижения цели, а сама цель, этакий вечный двигатель, вызванный кризисом, но и последовательно воспроизводящий кризис. Замкнутый цикл, так сказать.
Религиозное "вето на мир" и светская теология
Старейшее оправдание ХАМАС своей бесконечной войны кажется религиозным, но на самом деле действует как юридический механизм перманентного конфликта. В уставе ХАМАС 1988 года Палестина объявлена исламским вакфом, священным даром для будущих поколений мусульман до самого Судного дня, навсегда изъятым из человеческого обмена или отречения.
В исламском праве вакф – это не просто метафора; это обязывающий долг, который делает любой компромисс святотатством. Переговоры становятся нечестивыми, мир с Израилем не просто нежелательным, а еретическим, а значит – недостижимым. Тогда постоянные перемирия – это лишь прерывание божественного долга, позволяющие ХАМАС перегруппироваться и усилить контроль над Газой через циклы кризисов и новых мобилизаций.
Тем временем, РФ создала светский эквивалент вакфа: культ "государства-цивилизации", квазиметафизического образования, где власть выступает посредником между гражданами и судьбой, и также ввязалась в бесконечную войну. Кремлевские идеологи, например Александр Харичев, руководитель проекта "цивилизационный код", формулируют его догмы – веру, истину, патриотизм, коллективизм и волю – как столпы российской идентичности. Это опирается на "суверенную демократию" Владислава Суркова и "русский мир" Александра Дугина, формируя религию без Бога, где жертвоприношение государству заменяет духовное спасение, и именно этот кремлевский конструкт мы назвали идолологией. Насилие становится искупительным, вечный конфликт – литургией, а не трагедией. Подобно тому, как концепция вакф накладывает вето на достижение мира с Израилем по религиозным причинам (подчеркивая святость), российская цивилизационная риторика освящает агрессию, представляя независимость и суверенитет Украины как тяжкое оскорбление себя любимой, прямо-таки, метафизического порядка.
Оба превращают веру, а фактически, промышляют на ней – как религиозной, так и светской – в инструменты укрепления контроля, сводя на нет ценность человеческой жизни и подавляя любые размышления о гражданских потерях на путях достижения конечных целей своих ужасных войн.
Негативные амбиции, цепочки прокси и "поставки кислорода"
Такое отрицание распространяется на логику прокси-сил и цепочки зависимостей, где ХАМАС – инструмент Ирана в "Оси сопротивления" – сети, включающей "Хезболлу", хуситов и другие военизированные формирования, проецирующей военную, информационную и политическую мощь Тегерана по всему региону, а идеологически и дезинформационно – по всему миру. Финансовая поддержка Катара и логистическая поддержка Турции, оказываемые ХАМАСу, позволяет Ирану вести асимметричную войну, отрицая своё прямое участие и одновременно экспортируя нестабильность.
ЭРЭФИЯ, якобы независимая, выступает в роли дестабилизатора всего остального мира, с удовольствием став вассалом и действуя в интересах Китая, экспортирует энергетическую ренту, методы гибридной войны и передает разведданные союзникам о слабых местах Запада, подрывая по ходу дела режим санкций. Кремль использует своих прокси – наёмников из "группы Вагнера" (теперь "Африканский корпус") и сетей влияния в Африке, на Балканах, в странах бывшего Варшавского договора и на Ближнем Востоке – чтобы создавать управляемый хаос в третьих странах, при этом правдоподобно и довольно успешно отрицая свою причастность к грязным аферам в этих регионах.
Однако структурных различий предостаточно: ближневосточные посредники остаются чувствительными к западному дипломатическому давлению, что допускает потенциальную переориентацию, а Китай, как один из реальных полюсов сложившегося биполярного мира, защищает Россию посредством логистики, поставки компонентов для вооружения и промышленности, торговли энергоносителями и формировании финансовых цепочек, что требует постоянной реорганизации мировых торговых и технологических потоков.
Этот "кислород" поддерживает обе стороны: ХАМАС "дышит" за счёт внешних трансфертов и "налогов" на гуманитарную помощь, Москва же вдыхает ресурсную ренту и доходы от созданной при помощи Китая теневой экономики. Сама "ось зла" демонстрирует разломы – региональное влияние Ирана явно сокращается (что было недавно признано Ираном) на фоне давления со стороны международных посредников и внутренней напряженности. Всё это говорит о том, что архитектура беспорядка может быть более нестабильной, чем кажется ее архитекторам, если извне создавать действенные рычаги для ее разрушения.
Освящение насилия и создание энтропии как метод существования
Насилие у этих акторов изначально освящено как идентичность и метод. ХАМАС встраивает культ мученичества и борьбы в свою риторику, прославляя смерть, чтобы сплотить лояльность и устрашить врагов. Российская милитаристская мифология делает то же самое, фетишизируя "победу" и "смерть за Родину" как столпы идентичности, игнорируя военные преступления, чтобы укрепить внутренний контроль. Оба актора намеренно создают энтропию: ХАМАС выигрывает от дестабилизации Газы, где кризисы мобилизуют сторонников и усиливают контроль над населением, а РФ экспортирует ее через искусственно созданные миграционные волны (Сирия, Африка), энергетические кризисы, кибератаки и дезинформационные штормы, следуя логике "чем хуже, тем лучше", чтобы расколоть западные коалиции и подорвать мировой порядок.
Эта энтропия виртуозно использует западную поляризацию и "дышит" ею. Война ХАМАС против Израиля усилила межпартийные разногласия в США и Европе, а университетские протесты, политические разногласия и информационная война подрывают единство и усложняют политику. Кремль тем временем активно подбрасывает дровишек, используя обострение ситуации на Ближнем Востоке для дискредитации американской дипломатии, перенаправления военной помощи для ослабления поддержки Украины – хорошо калькулированная выгода, когда один кризис высасывает ресурсы из другого.
Манипулирование нормами, гибридная война и расходящиеся правовые реалии
Международное право рассматривается обоими акторами инструментом манипуляций, а не как ограничение: ХАМАС апеллирует к гуманитарным нормам, когда это выгодно (например, для регулирования потоков гумпомощи), но игнорирует их при нападениях на гражданское население; РФ ссылается на "суверенитет", перекраивая чужие границы и угрожая новыми войнами на Кавказе, в Молдове, Балтийском регионе. Этот запредельный цинизм склоняет демократии к отступлению в легализм, откладывая смелые решения и превращая право в театр военных действий, а не в тяжелое межгосударственное оружие.
Правовая природа ведущихся войн резко различается. Конфликт РФ и Украины является международным вооруженным конфликтом (МВК) между суверенными государствами, якобы четко связанными Женевскими конвенциями и гуманитарным правом. Тогда как конфликт Израиля и ХАМАС является немеждународным вооруженным конфликтом (НВК), где неопределенность окружает негосударственные субъекты, такие как ХАМАС, – например, в полной мере ли они обязаны соблюдать сложные договоры по правам человека? Этот разрыв позволяет и далее эксплуатировать неопределенность ситуации, запутывая и хаотизируя понимание.
Гибридная тактика расширяет охват
Киберпространство является основным театром действий: хакеры-активисты, связанные с ХАМАС, осуществляют DDoS-атаки и взломы израильской инфраструктуры; российский государственный аппарат усиливает шпионаж, распространяет вредоносное ПО и деструктивные кампании с глобальными последствиями. Следуют этому примеру дезинформационные операции – инсценировки зрелищ насилия в Газе, к которым подключаются российские ботофермы и пропагандистские фабрики, нарративы которых направлены на слом воли к сопротивлению, а не только на подрыв силы им сопротивляться. Нарративы недовольства отлично мобилизуют: ХАМАС – на историческую травму и "окруженность", а ЭРЭФИЮ – на "осаждённую крепость" и возрождённое величие, но все это лишь эмоциональные уловки, основанные на памяти, а не на строительстве будущего, которое всячески отвергается.
Экономика разрушения и отрицательные доходы
Оба режима живут за счёт "отрицательных доходов", наживаясь на кризисе, а не на созидании. Гибридная экономика ХАМАС сочетает иранское финансирование и поставки оружия, катарское денежное довольствие, тайное строительство туннелей и присвоение гумпомощи для населения Газы, перекладывая военные расходы на мирных жителей и доноров. ЭРЭФИЯ опирается на сырьевую ренту, "теневые флоты", уклоняющиеся от санкций, серый реэкспорт и парафинансовые убежища, обременяя будущие поколения и периферийные регионы внутри страны.
Ни одна из них не инвестирует в развитие, ведь война и конфликты – это бизнес-модель, делающая энтропию прибыльной для немногих социально близких, которые и процветают от превращения экономик в смертономику. Чтобы противостоять этому, мир должен перекрыть источники прибыли: кодифицировать уклонение от санкций как международное преступление, расширить чёрные списки на бенефициарных владельцев и фронтменов, отслеживать функциональные технологии двойного назначения за пределами промышленных каталогов, поскольку стабильность обретает силу только тогда, когда производство хаоса становится по-настоящему дорогостоящим.
Террористическое государство внутри системы
Наша аналогия построена на эквивалентности. ХАМАС – негосударственное террористическое образование с религиозно-фундаменталистской доктриной, партийной тактикой и сетевым контролем над анклавами. РФ – ядерное государство, постоянный член Совета Безопасности ООН – террористическое государство, внедряющее методы энтропии в глобальные институты, владеющее промышленными базами, армиями, сырьем и дипломатическим корпусом, действующее в основном через силовые вертикали, такие как ФСБ, Росгвардия, ФСО. Этот качественный разрыв экзистенциален: впервые глобальная безопасность не защищает внутреннюю, поскольку в СБ ООН орудует диверсант с правом вето. Риски и применяемые инструменты несоизмеримы: ХАМАС уже пытаются изолировать на региональном уровне, а РФ после поражения в войне должна распасться, конфедерализироваться и перейти под внешнее управление.
Давление как язык порядка и семантической гигиены
Урок Запада, полученный на Ближнем Востоке, ясен: противостояние хаосу возможно только через давление – дипломатию, финансы, технологии, – а не через моральное убеждение, всегда бывшее инструментом превосходства Запада, который теперь не работает. Против ХАМАС нужно выстроить систему: региональная изоляция, декриминализация финансовых потоков, демилитаризация гуманитарной помощи, десакрализация страданий. Против РФ надо и далее развивать санкционную грамматику – выявлять криминализацию услуг по уклонению от уплаты налогов, номинальных владельцев в грузоперевозках и перестраховании, ввести многосторонний контроль за клирингом, системно преследовать поставку любых товаров и функций двойного назначения, заставив для начала страны-поставщики перейти на бартер с РФ.
Закон должен вооружать демократии: расширять ответственность за использование прокси-сил и диверсии "третьих лиц", классифицировать кибератаки как военные действия, расширять юрисдикцию в отношении соучастия, ведь в противном случае это создаёт условия для расширения театра военных действий.
И очень важно ввести семантическую гигиену, поскольку террор питается искажёнными смыслами: "дети" превращаются в "щиты", "суверенитет" – в лицензию на агрессию, "искажения истории" – в потворство своим слабостям. Никакая дипломатия не восстановит порядок, если язык лжёт, а совместный РОСХАМАС лжет постоянно, это их естественная функция отправления власти. Надёжные "санитарные пояса" – союзы Израиля с арабскими государствами, поддержка Украины со стороны НАТО – должны будут разорвать цепочки прокси-услуг, прояснить неясности в НВК, укрепить киберзащиту и разоблачить диверсии Кремля на Ближнем Востоке.
Мир должен избавиться от ренты, получаемой ЭРЭФИЕЙ и ХАМАС от поставок энтропии, превращенной в кислород для дыхания и в кровь для жизни этих режимов, вернуть ясность нарративов: ведь мирная жизнь начинается не с договоров, а с предложений, которые означают только то, что ими сообщается, не другое, как это постоянно искажается РОСХАМАСОМ. Тогда и возможности сдерживания арифметики хаоса в мире, балансирующем на грани глобальной войны, значительно возрастут.
