Стихотворение, которое я предлагаю вниманию читателей ниже, было написано ровно пять лет назад, в октябре 2016 года.
Информационным поводом к нему послужил отказ тогдашнего президента Франции Франсуа Олланда от встречи с Владимиром Путиным, хотя визит российского президента, приуроченный к открытию православного центра в Париже, готовился около года. В интервью телеканалу TMC Олланд так прямо и заявил, что сомневается в целесообразности встречи со своим российским коллегой в ходе его предстоящего визита в Париж (который в итоге был отменен).
Сегодня, в эпоху поголовного "понимания Путина", это уже подзабылось, уже и не очень верится, что такое могло быть: всего-то пять лет назад Путин в главных мировых столицах был нерукопожатен и просто нежелателен. Ладно, во Франции тогда был другой президент. Но наша уходящая сейчас на пенсию "лучшая женщина Путина" в то время говорила о его неадекватности и параллельной реальности, в которой он живет. И даже голубь мира Барак наш Обама чурался по возможности друга Владимира и называл Россию угрозой для всего мира.
Напомню, в ноябре 2014-го, на встрече G20 в австралийском Брисбене, то есть через полгода после начала украинской кампании, Путину была устроена натуральная обструкция. Премьер-министр Канады Стивен Харпер сказал Путину вместо приветствия: "Что ж, пожалуй, пожму вашу руку, но должен сказать одну вещь — убирайтесь из Украины". Как остроумно заметил тогда Александр Гольц в статье "Австралийское фиаско Владимира Путина", "...только коала, с которой он сфотографировался, воздержалась от обличительной речи по поводу российской агрессии на Украине. Все остальные воспользовались возможностью лично сказать Путину, что они думают о его политике". И одним из самых жестких критиков Путина в то время была наша фрау канцлерин, во что сегодня тоже очень трудно поверить.
Путин даже за столом во время общей трапезы сидел в полном одиночестве. "Подполковнику никто не пишет", точнее, с подполковником никто не ест. В итоге Путин не выдержал этого одиночества и покинул саммит раньше времени.
Понятно, что и тогда мировые лидеры мало что предпринимали на практике, чтобы обуздать агрессора, но они хотя бы демонстрировали ему свое "фе!", свое неприятие его действий! И Россия в те годы была очевидной страной-изгоем. И изгоем в среде мировых лидеров был лично Владимир Владимирович.
А теперь Меркель стала "лучшей женщиной Путина", она даже сочла невозможным не совершить прощальный на посту канцлера визит в Москву; президент Франции Микрон уже не знает, куда еще лизнуть Путина (хотя в 2017 году тоже начинал его жесточайшим критиком!), да и президент США Джо Байден все не устает избывать свою вину за нечаянно вырвавшееся у него "Хм, хм, да..." на вопрос журналиста, убийца ли Путин.
Что же случилось за эти пять лет?
Уж точно, такие перемены по отношению к Путину мировых лидеров произошли не потому, что тот исправился и "умиротворился". Дело как раз, по-моему, в том, что он, не идя ни на какое умиротворение, психологически их переиграл — и нервы у них не выдержали.
И они вспомнили простую житейскую максиму: если ничего нельзя поделать с насильником (точнее, не то чтобы совсем нельзя — а нет к тому политической воли), то расслабься и получай хотя бы удовольствие. Что в практическом переложении на нашу ситуацию выглядит так: если не получается умиротворить агрессора, то не теряй попусту время и займись... ну да, можно сказать, любовью, то есть взаимовыгодным сотрудничеством и торговлей. И получишь от этого то еще удовольствие. Тем более что насилуют-то не тебя, а какие-то Грузию, Украину, Сирию...
Вполне себе философский и в то же время очень прагматичный подход к жизни.
А то, что эта "любовь" скорее напоминает откровенную проституцию — так кого это в нашем насквозь циничном мире Realpolitik сильно волнует?
В который раз лечу Москва — Париж я. —
"Де Голль" не принимает самолет.
Выходит, что теперь я
Парижа не увижу.
Выходит, отменяется полет.
Над Мурманском ни туч, ни облаков,
И хоть сейчас лети до Ашхабада.
Открыты Киев, Харьков, — даже Львов!
Но вряд ли мне во Львове будут рады.
Уж сколько раз в Париж летал — не помню.
Вдруг нате: от Парижа — поворот.
Сказал мне Олланд подлый,
к России фобий полный,
что мне в Париж не надо, обормот!
Терзаюсь я, и в толк я не возьму —
ну отчего в Париже мне не рады?
Затеяли вселенскую возню:
закрыли все, куда мне было надо.
И вновь, и вновь дают задержку рейса.
Хоть плачь, хоть смейся — все равно сидишь!
И голосочком Ангелы
пропела стюардесса:
"Ты никуда теперь не полетишь!"
У них, должно быть, с крыши потекло!
У них в мозгах, должно быть, непорядок.
Хочу, где хорошо и где тепло! —
Но мне твердят, что мне туда не надо.
Вся шайка-лейка во главе с Обамой
обрушила державный мой престиж.
Не представлял, что буду я
Обамою обманут.
Пусти ж меня куда-нибудь, пусти ж!
Зовут меня ну разве что в Пхеньян.
В Пхеньяне мне, конечно, будут рады.
Там Ким, чучхé и прочая херня...
Пхеньян открыт — но мне туда не надо.
Я слышу: самолеты вылетают.
Лишь я сижу, как тот мальчиш-плохиш.
Черт побери, меня лишь
никуда не принимают —
В Одессу даже, где уж там в Париж!
Да что же это делается, блин!
То происки бандеровцев и НАТО.
Закрыли Прагу, Токио, Берлин!
Куда мне позарез, ребята, надо!
Сказали мне: ты больше не надейся,
не стоит уповать на небеса.
С тебя не снимут санкции
ни США, ни европейцы —
закончилась везенья полоса.
Мне надо в Лондон, Мюнхен, Вашингтон,
мне надо, где айфоны и айпады.
Мне надо, на худой конец, в ООН!
Но почему-то им меня не нада.
Взлетим мы, распогодится,
и санкции все снимут.
А вдруг не снимут, что тогда? — прикинь!
Сижу в Кремле сычом я:
ужель никто не примет,
и дружественный вроде бы Пекин?!
Закрыли самый дальний уголок.
Пинают всюду, будто бы бродягу.
Закрыт открытый порт в ЮСА — Нью-Йорк.
Закрыто все!
Открыта лишь Гаага.
