Несколько последних дней я хожу на заседания гарнизонного военного суда 235 (ул. Чусовская, д. 1) на процесс Дарьи Полюдовой, обвиняемой по ст. 205.2 ч. 1 и 2 в публичном оправдании или пропаганде терроризма. Пошел я на этот суд, потому что в 2019 году познакомился с Полюдовой у памятника Пушкину на Пушкинской площади в Москве, где проводил свой пикет "Суд должен быть местом правосудия, а не расправы" с требованием отставки председателя Мосгорсуда Ольги Егоровой и тех московских судей, которые приговорили к лишению свободы участников "болотного" и "московского" дел. В этом пикете в поддержку одноименной петиции на Change.org в течение многих дней участвовали довольно много человек.
19 ноября 2019 года, в первый день пикета, Даша шла мимо пикета, заинтересовалась нашим плакатом и затем попросила у меня разрешения постоять с ним. Я согласился, она взяла плакат, недолго постояла с ним, а потом мы немного поговорили. Через какое-то время я снова увидел ее на Пушкинской, и она снова приняла участие в пикете, кажется, уже с другим плакатом.
Моим главным и ярким впечатлением от той первой встречи (почему я ее и запомнил) было то, что Даша считала себя, как я понял, участником рабочего движения, что в Москве среди тех людей, кто участвовали в пикетах с требованием отставки судей и затем в поддержку Кости Котова, было очень большой редкостью.
Я обратил внимание, что у нее были ярко накрашены ногти и одновременно "рабочие", грубоватые ладони, видимо, ей приходилось тогда в Москве зарабатывать на жизнь физическим трудом.
Мне показалось, что Даша — активист из рабочего класса, но, оказывается (узнал об этом на суде от ее мамы), она с отличием окончила среднюю и музыкальную школу и с отличием окончила юридический факультет Университета в Краснодаре (или его филиал в Новороссийске, я точно не запомнил).
Не могу точно сказать, по каким черточкам и деталям разговора с ней, но я почувствовал, что Даша Полюдова очень необычный человек — на редкость прямая, даже прямолинейная, при том в этой прямолинейности был романтизм, искренняя и делает то, во что верит, практически на свой страх и риск, поскольку не является, как мне показалось, членом какой-то партии, и в Москве ни с кем особо "не тусуется", а живет в общежитии. Эти ее черты вызвали у меня удивление и симпатию и запомнились.
Вина Полюдовой, насколько я понял из оглашенного прокурором обвинительного заключения и из показаний допрошенных в заседании в т.ч. по видеосвязи нескольких свидетелей обвинения, состоит в том, что она сделала плакат "Курилы! Хватит кормить Москву! Да здравствует Дальневосточная республика!", а также в установленных следствием фактах публикации Полюдовой в интернете на своей странице "ВКонтакте" и на странице группы "Левое сопротивление", лидером которой она была, карты России, раскрашенной в цвета независимых республик — Якутия, Дальний Восток, Чечня и т.д., и написала и разместила на своей странице "ВКонтакте" две публикации в этом же духе (Полюдова сторонник принципа сецессии и считает, что РФ может и должна в будущем прекратить свое существование), а также в установленном следствием и показаниями одного свидетеля факте, что Полюдова, случайно оказавшись вечером 19 декабря 2019 года на Лубянской площади, когда поблизости происходила или уже произошла стрельба "лубянского стрелка", убившего сотрудника ФСБ, прокомментировала, находясь среди собравшейся толпы, происходящее фразой "К сожалению, всех эфэсбэшников не перестреляешь. Надеемся, в дальнейшем Лубянка будет разрушена" (эту фразу несколько раз в несколько разной редакции повторил свидетель обвинения, который ее услышал, находясь поблизости, и которую Полюдова, ведя репортаж с Лубянской площади, записала в свой телефон и в дальнейшем опубликовала это видео).
Короче, Полюдову обвиняют в героизации Масхадова и Басаева, в оправдании терроризма против ФСБ, в стремлении к разрушению территориальной целостности России.
Проблема в том, что Полюдову судят за те же, в принципе, взгляды и мнения, которые (за исключением высказывания по поводу убийства "лубянским стрелком" сотрудника ФСБ) в вопросе о праве чеченцев и Чечни на сецессию посредством референдума многократно и публично высказывали в "Независимой газете", "Московских новостях" и других СМИ Елена Боннэр, Дмитрий Фурман, я сам, а также многие члены "Российского Общенационального комитета за прекращение войны и установление мира в Чеченской Республике", в который вошли много известных лиц. Ряд заявлений и план мирного урегулирования, предложенный членами Комитета, включая и открытое обращение Аслана Масхадова к нашему Комитету, был собран и опубликован в одноименной брошюре на русском и английском языках в ноябре 2001 года.
Более того, в связи с войной России с Чеченской Республикой Музей и общественный центр имени Андрея Сахарова опубликовал две книги. В 1999 г. книгу "Сецессия. Право на отделение, права человека и территориальная целостность государства" Аллена Бьюкенена, и в 2001 году книгу "Чечня и Россия: общества и государства", составителем и одним из авторов которой был Дмитрий Фурман. В книге обсуждались возможность и условия сецессии (отделения) и государственного самоопределения Чеченской Республики. Но лично я еще в 1992 году опубликовал, так как проблема сецессии меня интересовала, в "Независимой газете" и "Новом времени" небольшую статью о праве на государственное самоопределение жителей российских регионов посредством серии референдумов и вне связи с признаком национальности.
И Е. Боннэр, и я, и многие общественные деятели, которых я знаю, публично говорили, а многие, в том числе и я, до сих пор считаем, что и Дудаев, и Масхадов — это настоящие патриоты и герои чеченского народа. И не они развязали войну! Надо помнить, что за Масхадова после убийства Дудаева на выборах президента Чеченской Республики в 1997 году проголосовало 59,3% избирателей Чечни. Не стоит забывать, что за Басаева на тех же выборах проголосовало 23,5% населения Чеченской Республики, в т.ч. некоторые представители чеченской интеллигенции, которых я лично знаю и с которыми много лет тесно сотрудничал по вопросам сохранения культуры чеченского народа Музей и общественный центр имени Андрея Сахарова.
Что касается Басаева, в моем личном архиве хранится ксерокопия "Заявления" для СМИ от 22 июня 1996 года, которое подписали я, несколько сотрудников Архива Сахарова, Игорь Чубайс, Антонина Михайлова, в то время сотрудник ИЛСАН, и к которому присоединилась Елена Боннэр. В заявлении говорилось, что выдача сторонниками Дудаева Басаева России и "предание суду Шамиля Басаева (он тогда еще был жив) за нападение на школу в Буденновске будет актом справедливости, а не мести, только если российская сторона осудит и признает преступлением против человечности войну с Чеченской Республикой", а также что "Шамиль Басаев, руководивший взятием в заложники и убийством в Буденновске ни в чем неповинных людей, может быть преследуем и судим, если будут отстранены от должности все члены Совета Безопасности, санкционировавшие войну с Чеченской Республикой, и генералы — исполнители этого приказа. Поскольку такой путь завершения развязанной Россией войны со сторонниками независимости Чечни в нашем обществе не осуществим, мы просим депутатов Государственной думы, уже неоднократно осуждавших эту войну, поставить в Думе вопрос об окончании войны в Чечне, то есть — об объявлении амнистии всем противоборствующим сторонам, включая Шамиля Басаева, и проведении референдума среди жителей Чечни, какой статус они выбирают — независимость, конфедеративные отношения с Россией, вхождение в состав России на договорной основе (по типу Татарстана)".
Мне кажется странным и нелепым обвинение прокуратуры Полюдовой в героизации "террористов" Масхадова и Басаева. Я знаю и помню, что Масхадов с января 1997 по март 2005 года был легитимным президентом Чеченской Республики, которого признал Кремль, а Басаев довольно долгое время был вице-премьером правительства Масхадова. Мы помним и знаем, что Масхадов в августе 1996 года подписал с секретарем Совета Безопасности РФ Александром Лебедем Хасавюртовский договор о прекращении военных действий, согласно которому рассмотрение вопроса о статусе Чечни откладывалось до 2001 года, а затем встречался с Ельциным в Кремле и подписал с ним 12 мая 1997 года "Договор о мире и принципах взаимоотношений между Российской Федерацией и Чеченской Республикой Ичкерия". Мы также знаем, что Басаев, будучи вице-премьером в правительстве Масхадова, отвечал, в частности, за обеспечение жителей Чеченской Республики топливом и в этом качестве тесно взаимодействовал с российским министром Христенко (рассказ Басаева об этом я слышал на конференции в Грозном).
Что касается обвинения Полюдовой в том, что она поддерживает идею уничтожения Лубянки. И Е. Боннэр, и многие правозащитники, и я сам много раз писали (последний раз я написал об этом недавно в своей статье на "Эхе Москвы"), что ФСБ как единая структура, имеющая слишком большое влияние, должна быть уничтожена и разделена на несколько спецслужб (как в США), а ее сотрудники должны пройти люстрацию.
За что же судят Полюдову? За мнения, которые, кроме нее, высказывали, высказывают и разделяют многие другие публичные лица? Ведь она не готовила и не собиралась готовить никакие теракты и при обыске в ее комнате не было найдено ничего кроме плакатов, с совершенно нормальным, на мой взгляд гражданского активиста, содержанием, ноутбука и телефона.
В обвинительном заключении и показаниях свидетелей обвинения, по мнению самой Полюдовой, есть серьезная нестыковка, о которой она сказала на сегодняшнем заседании. Поскольку ее страница "ВКонтакте" была заблокирована для посторонних лиц в 2018 году, то и свидетели обвинения не могли видеть и читать в ноябре — декабре 2019 года находящиеся на этой странице материалы, как сами свидетели утверждают в своих показаниях. Этот факт требует какого-то объяснения со стороны прокурора, которого я на процессе пока не услышал.
И возможно, самый важный — помимо приговора — аспект этого процесса состоит в вопросе — почему и руководствуясь какой логикой привлеченные следствием эксперты пришли к заключению, что из положительной оценки Полюдовой личности Масхадова и личности Басаева вытекает одобрение ею терроризма?
Я был на инаугурации Масхадова в качестве представителя Фонда Андрея Сахарова (прямо впереди меня в зале сидели генерал Лебедь, депутат Госдумы Глеб Якунин и председатель Госдумы Первого созыва Иван Рыбкин). Я также вместе с одним из членов Фонда Сахарова, ныне покойным, слушал на конференции в Грозном выступление вице-премьера Басаева и затем участвовал во встрече с Масхадовым и с Басаевым небольшой делегации представителей непредставленных в ООН народов (та же проблема сецессии). Масхадов и во время инаугурации, и после нее показался мне человеком, который стал президентом Чеченской Республики Ичкерия и победившим на выборах Басаева не из-за честолюбия, а был вынужден взять на себя эту ношу в надежде на достижение компромисса с Россией. А Басаев во время конференции в Грозном показался мне очень талантливым, ярким и вместе с тем, конечно, очень честолюбивым и очень самоуверенным человеком, способным на жестокость с противником. Но значит ли, что, рассказывая обо всем этом и говоря все это, я тоже одобряю терроризм?
Мне также совершенно непонятно, почему взгляды и мнение Полюдовой о возможности и желательности образования на территории России ряда независимых государств являются одобрением терроризма. Об этом писали и говорили масса людей. И тем более мне непонятно, почему мнение Полюдовой о том, что ФСБ как единая структура должна быть уничтожена и преобразована, является терроризмом. Ведь идея преобразования и упразднения "эфэсбэшного" ведомства-монстра витала и витает в головах многих политиков и правозащитников, в том числе и в моей тоже...
Если бы на месте Полюдовой в гарнизонном военном суде на Чусовской улице (а Полюдову судят военным судом!) сидела в "аквариуме" более известная, чем она, личность — например, Валерия Новодворская или хотя бы я, поскольку за исключением ее слов "К сожалению, всех эфэсбэшников не перестреляешь", я тоже публично высказывал примерно такие же по смыслу мнения и предложения, за которые судят Полюдову, наверное, в зале суда были бы корреспонденты российских и зарубежных СМИ. А вот на суде над Полюдовой корреспондентов СМИ нет. И это очень жаль.
Подсудимая Полюдова, к сожалению, не обладает талантом Валерии Новодворской, не обладает статусом известного правозащитника или общественного деятеля, она не является выдающимся оратором, ей не удалось, а возможно, она и не стремилась, участвовать в выборах в качестве оппозиционного политика, как Навальный или как Яшин, но значит ли это, что эту вышедшую "из народных низов" женщину, гораздо более смелого и гораздо более принципиального человека, чем все депутаты нынешней Госдумы, требуется судить военным судом и лишать свободы за сказанную ей в ажиотаже эмоциональную фразу: "К сожалению, всех эфэсбэшников не перестреляешь. В дальнейшем Лубянка должна быть разрушена" и за публикацию карты территории России, на которой разным цветом обозначены будущие независимые государства, которые, возможно, возникнут. И, в частности (это уже моя мысль), эти сравнительно небольшие государства не станут и не смогут угрожать миру в Европе и на других континентах.
20 мая в 13 часов дня начнется очередное заседание суда по делу Полюдовой, которую "Мемориал" признает политзаключенной. На нем планируется выслушать и допросить экспертов, на психолого-лингвистических заключениях которых о рисунках, текстах и видеороликах Полюдовой и базируется, если я правильно понял, обвинение прокуратуры в публичном оправдании или пропаганде ею терроризма.
Не лишне добавить, что 19 мая суд продлил содержание Полюдовой под стражей еще на 3 месяца (под стражей она находится с 15 января 2020 года).
