Дамы и господа, вот в чем дело. Я уже говорил, что отношу себя к поколению "молодых", поздних шестидесятников, хотя по возрасту младше их, и объяснял почему. Поэтому в дальнейшем буду говорить об эпохе "шестидесятников", понимая ее более расширительно, чем обычно.
Последние 10 лет, после до некоторой степени вынужденного ухода на пенсию, я пишу много постов и опубликовал несколько сотен заметок на "Эхе Москвы", Каспаров.Ru, не очень много на Гранях.Ru, несколько на "Радио Свобода" и других сайтах. Покупаю довольно много книг (хотя почти не читаю приобретенного, потому что не могу сосредоточиться на чем-то кроме текучки). Участвовал и продолжаю участвовать во многих пикетах и митингах. Не часто, но посещаю выставки. Реже, чем хотелось бы, но выезжаю на природу. И притом постоянно чувствую, что у меня нет ни сил, ни веры в то, что мои старшие и младшие ровесники и современники что-то можем изменить к лучшему, но я не понимал почему.
Вчера случайно начал читать книгу Натана Эйдельмана "Последний летописец, или Две жизни Николая Карамзина". И в предисловии к ней Якова Гордина встретил строки и поразительную мысль, объяснившую мне всё происходящее вокруг последние 20 лет, всё содержание фейсбука, всё содержание себя самого и причину отсутствия у себя жизненных сил (не из-за здоровья).
Вот эти строки: "Эйдельман погиб — как и его главный собеседник и учитель Пушкин — на переломе, на разрыве эпох. То, что эпоха уходила, не выполнив своего предназначения, тяжко давило на душу Пушкина, лишая его жизненных сил".
Вот эта мысль, что на душу человека тяжко давит и лишает его жизненных сил то, что его эпоха и ее деятели, в какой-то мере и он сам не выполнили своего предназначения, — ключевая!
Моя эпоха, начавшаяся таким подъемом душевных, интеллектуальных и жизненных сил множества людей в Перестройку — уходит, точнее говоря, закончилась, не выполнив своего предназначения.
Наша с тобой эпоха (я обращался, когда писал это, к Александру Алтуняну) — эпоха Перестройки — завершилась огромным, безумным по масштабу, наглости и цинизму присвоением и расхищением при Ельцине и его правительствах всего созданного трудом предшествующих поколений — заводов, производств, недвижимости — всего, что люди присвоили посредством ваучерной приватизации, затем залоговых аукционов, хотя сами и не создавали того, что прибирали и прибрали к рукам! Почти все присвоенное ими было создано не ими! Не созидание своего, а расхищение с согласия власти и близкими к власти людьми не ими созданного, — всего, что им только пришло и приходит в голову присвоить, Ельциным, Гайдаром и "его командой" было названо переходом к рыночным отношениям.
Вместо перехода от тоталитаризма к свободному демократическому обществу и нормальному рынку эпоха Перестройки и мы, носители ее этоса, оборвали и позволили остановить всё, к чему стремились начатым при Ельцине захватом близкими к власти людьми, всего, что им только пришло в голову сделать и присвоить разгоном Верховного совета в 1993 году, войной с Чечней в 1994–2000 годах, последующей имитационной демократией и правлением указами Президента.
А завершаем мы свою жизнь бессильным, не способным его изменить сопротивлением внутриоккупационному режиму Путина, которому Ельцин и поддержавшие его вместе с КГБ сислибы и прежние неформалы отдали президентскую власть. И это при том, что ни Госдума, ни Конституционный суд начиная с 1993 года президентскую власть не контролировали и фактически не ограничивали!
Мои слова бессильны доказать правоту и глубину сказанного Яковом Гординым, но я думаю, что он прав! Мою душу и душу множества людей нашего поколения давит, лишая меня жизненных сил, именно интуитивное ощущение, что наша эпоха — эпоха перехода от тоталитаризма к демократии (иными словами, эпоха, начатая горбачевской Перестройкой) — не выполнила своего предназначения не только из-за ГКЧП, но и из-за союза либералов и части демократов с Ельциным и с КГБ (Комитет был Ельциным фактически сохранен), и из-за стремления уничтожить, а не реформировать прежний советский строй, в конечном счете, в духе конвергенции, что стремился сделать Горбачев.
Союз Ельцина и либералов с КГБ закончился созданием безумного псевдорынка, на котором присваивается и еще сравнительно недавно переходило из рук в руки, притом не по рыночным ценам, а по "договоренности", всё, что только можно присвоить (мой товарищ, бывший миноритарный акционер корпорации "Туполева", — свидетель того, как было "продано" огромное здание туполевской корпорации). Окончательно все закончилось прямой передачей власти системными либералами и прежними "неформалами" выходцу из КГБ Путину.
Нам, в общем-то, скоро умирать — кому раньше, кому немного позже. Но основное содержание жизни нашего поколения сформулировал и угадал, сам, возможно, не думая о том, Яков Гордин. Его догадка и его диагноз дали мне возможность понять, почему у меня больше нет жизненных сил. Позволю себе высказанное Яковым Гординым чуть-чуть развить.
Как и эпоха Пушкина: "Дней Александровых прекрасное начало" в начале XIX века, так и начатая Горбачевым эпоха Перестройки в последние 20 лет XX века и в последующие 20 лет XXI века не выполнила своего предназначения. То, что она не выполнила своего предназначения — перехода от тоталитаризма к демократии, ощущается и сказывается во всем происходящем вокруг: от ежедневных сообщений в интернете о задержаниях и приговорах к административным арестам, штрафам, лишению свободы участников гражданских протестов, до ежедневно публикуемых сообщений об алчности застройщиков и властей, уничтожающих парки, исторические здания постройки XIX–XX веков в российских городах, об уплотнительной застройке центра Москвы и т.д. и т.п.
Именно то, что начатая горбачевской Перестройкой эпоха не выполнила своего предназначения, тяжко давит душу и лишает жизненных сил значительное количество людей из тех, кто ее принял в надежде на создание новых демократических управленческих отношений в стране, на участие трудовых коллективов в распоряжении и владении собственностью, на признание государством и обществом своей вины за политические репрессии сталинского и более позднего времени, на свободные выборы, на неподцензурные и независимые СМИ и т.д. и т.п.
Недаром у людей моего поколения поздних шестидесятников осталось только два праздника, вызывающих или душевный подъем, как Новый год, или чувство солидарности, как День Победы (последний с отвращением к его все нарастающей повсеместной милитаризации).
Всего остального наша эпоха и деятели эпохи, не выполнив своего предназначения, не осуществили.
У новых поколений — не берусь судить по каким трем-четырем самым важным для них в истории нашей страны и определяющим их мировоззрение событиям — следующие поколения отличают себя от нашего — думаю, существует другой источник их жизненных сил и, вероятно, другое понимание послегорбачевской, вплоть до путинской, эпохи, чем у моего поколения поздних шестидесятников.
